«Утром он проснулся знаменитым» - с большой долей иронии и сарказма смысл и значение этой подзатасканной фразы примерил на себя после публикации рецепта щей в одном из мартовских номеров «КР».

 

 

Вот ведь искушение! Счёту не поддается всё написанное на разные темы: краеведческие, педагогические, военно-патриотические и протчая. Некоторые вещи казались важными, даже концептуальными – реакция на них была или минимальная, или вообще тишина, как за Рогожской заставою. А людей «зацепили» – щи! Зримое проявление этого – телефонные звонки, люди останавливали на улице, даже в отдел заходили со словами благодарности. Было дело, в магазине одна добрая женщина проявила заботу:

- Водочки не забудьте купить!

(Этот напиток упоминался в статье.) Столько времени прошло, а волны все идут. С чего бы?

Иронизировать по этому поводу можно долго. Но речь на самом-то деле о вещах очень серьёзных. Ведь еда, пища, кухня – это не какой-то там «хавчик». Это социо-культурное явление. В нашем случае – это существенный элемент культуры и быта крестьянства, на протяжении многих веков самого многочисленного класса российского общества. Поэтому, как бы мы ни считали сами себя городскими, но родом-то мы оттуда, из крестьянского детства. Вот почему незатейливая статейка позволила многим, особенно людям старшего поколения, вспомнить тепло родительского очага. «Я родом из Костромской области, у нас тоже готовили такие щи!» «Мы с Поволжья, такую капусту тоже готовили!» «Спасибо, что всё это помните и нам помогаете вспомнить!»

Приятно, конечно, всё это слышать, хотя по большому счёту благодарить-то и не за что. Потому что, как и очень многое из милой сердцу старины (обычаи, фольклор, побывальщина, родословные), традиции крестьянской кухни не посчитали нужным зафиксировать. А зря. Пусть в ней нет гастрономических изысков (физически некогда было ими заниматься), зато всё было натурально, сытно, вкусно, полезно. И, самое главное, эта простая пища энергетически обеспечивала нашим предкам невероятную трудоспособность, позволявшую работать только что не 25 часов в сутки. Ну а труд, как источник существования, и здоровое питание гарантировали нашим предкам долголетие и семейное благополучие. Доказано, что крестьянский труд куда как эффективней физкультуры и спорта. Никаких тебе хондрозов и неврозов. Бракоразводов – тоже никаких: некогда было не сходиться характерами и выяснять отношения – работали, в поте лица добывали хлеб свой.

Насчёт хлеба - не метафора. Его действительно сеяли наши дедушки, когда жили «в посёлках» (собирательное название переселенческих населённых пунктов на территории Верхотурского уезда, наш - №63). Зерно мололи на мельнице в посёлке №64. Сейчас о ней напоминает только часть сохранившейся плотины. По словам брата, в речке Сосновке лежит мельничный жернов.

Думается, не пожалели мои деды о переезде из Белоруссии на Урал. Суровый край? Зато благодарная за приложенные усилия земля производила все необходимые для жизни зерновые, овощные и технические культуры. В каждом подворье была лошадь, крупный и мелкий рогатый скот, свиньи, домашняя птица. Первозданная тайга также давала прибавку к столу. Зверья было - всякого. Охотились все понемногу. Но особенно любил это дело Герасим Кондратович Домаренко и его сыновья. Есть фотография, на которой они запечатлены со своим охотничьим трофеем – живыми медвежатами.

Узнав, какой готовится материал, неподдельный интерес проявил к нему брат Сергей Иванович. «Обязательно напиши, - посоветовал он, - что глухари на полянах паслись, как гуси», Сам бы я никогда такую фразу не написал – похоже на перебор и вызывает улыбку. Но брата ослушаться не могу – он старше меня на десять лет. К тому же насчёт глухарей – чистая правда.

В тех же лесах ягод было – море. Ксения Герасимовна Домаренко рассказывала, что по молодости собирала до 100 вёдер брусники. Увидев в моих глазах недоверие, сказала:

- Вот и свекровь мне сначала не поверила. А когда зашла в кладовку и увидела бочки с брусникой, то извинилась.

Бруснику заливали водой в бочках. Мочёные ягоды ели, как умели, в том числе с горячей картошкой. Полно было и других ягод: клюквы, черники, земляники, малины, смородины… А так как росли они не «во саду ли в огороде», а в диком первозданном виде, то были невероятно духмяные и витаминные.

А грибы! Та ещё вкуснота! Меня лично очень впечатлил рассказ о том, как заготавливал грибы Федя Домаренко. На телегу ставился короб (обычно короб ставился зимой на сани), лошадь медленно с частыми остановками двигалась по дороге от посёлка №63 к 64-му (там километра три), а Федя с женой Шурой шли по краям и швыряли в короб мясистые боровики.

Что ещё? Кедровые орехи! Кто же их не любит?! С избытком плодоносили вековые в три обхвата кедры.

А такое лакомство, как мёд? Очень многие держали пчёл – цветущие дикоросы в летний период были неиссякаемым источником нектара и перги. А здесь такой нюанс. Период активного медоноса в наших краях короткий, поэтому мёда не так много. Зато по своим вкусовым и целебным свойствам он не имеет себе равных. Имейте это в виду, уважаемые.

И вот из этого Эдема в начале 30-х годов ХХ века наши деды бежали. Причиной тому была коллективизация, докатившаяся до этих мест. Жители двух посёлков - №62 и №63 – в этом «социалистическом эксперименте» категорически не пожелали участвовать и проголосовали против него – ногами.

Так завершилась первая глава уральской истории белорусских переселенцев. Кое-что из этого записано, но гораздо больше кануло в лету. А сейчас уже и не узнаешь – те старики умерли. Поэтому всё, что с этим периодом связано, вызывает ностальгическую память. Память сердца, души, ума.

А желудка? Совсем чуть-чуть! Изредка в охотку кроме воспетых щей можно приготовить «крупеню» (густой суп из перловой крупы), «бураки» (суп из квашеной свёклы), «комы» (варёная картошка, толчённая с жареным салом и луком). Ещё забрезжила надежда  попробовать деликатес, название которому – «киндюк», фаршированный свиной желудок. Это и готовое блюдо, и способ сохранения мяса. Ведь в тех посёлках не то что холодильников – электричества не было. Какую-то часть мяса, в том числе охотничьи трофеи – лосятину, медвежатину – вялили. «Долгоиграющую» колбасу делали тоже. Уже даже на Белой, в глубоком детстве, правда, застал подобную колбасу, висящей жарким летом на чердаке.

С салом проблем не было: на совесть посоленное, оно отлично хранится и летом. И вообще сало не последний  продукт в крестьянской жизни: и незаменимый перекус в тяжёлой работе, и первое угощение в случае внезапно свалившегося гостя – скоренько его порезали, разлили по стаканам сами понимаете что. Вся «сервировка» заняла две минуты. Сало было толстое, не меньше ладони, и очень нежное.  На животе («подпузье») – потоньше, поэтому отлично годилось для рулета. Это когда оно сдабривается приправами, сворачивается рулончиком, завязывается шпагатиком, обмазывается тестом – и в русскую печь для запекания. Конечный продукт – удивительной нежности, даже жевать не нужно: достаточно положить в рот – само растает.

Поэтому непрятно удивляют потуги представлять сало как национальный бренд Украины. Черта с два! В России и в Белоруссии сало любят не меньше. И хоть на вкус товарища нет, но и здесь наше сальцо куда как предпочтительней.

И киндюк вспоминается, когда мы мемуарим с нашими дедами о старопрежнем житье-бытье. В их трудной жизни это был действительно деликатес. В общих чертах схема его приготовления следующая. Чисто-начисто промытый желудок набивался мелко нарезанным мясом и салом с приправами, завязывался и вывешивался на воздух, допустим, на чердак, где и висел до лета. А летом, в районе Петрова дня, когда начинался покос и косарей нужно было сытно и вкусно кормить, от него отрезали, сколько потребно. Говорят, вкусно – ум отъешь! И вот когда мы в очередной раз сокрушались, что рецепт безвозвратно потерян и нам никогда не попробовать этой вкуснотени, как гром среди ясного неба прозвучил голос тети Маши, Титовец Марии Петровны:

- А я могу приготовить!

Ничего себе! Надо скоренько где-то доставать свиной желудок.

И, на верхосыточку, об алкогольных напитках. В медовой бочке похвал была критическая ложка дегтя за упоминание в мартовской статье водки: один очень уважаемый человек посчитал 250 граммов популяризацией данного напитка. И в мыслях такого не было. А уж как бился не на жизнь, а насмерть за здоровый образ жизни – подтвердит любой мой выпускник.

Тут другое. Сам по себе алкогольный напиток не грех. Ведь и Христос совершил чудо, превратив воду в вино в Кане Галилейской. А водка – наш национальный бренд. Как ни пытались поляки перехватить наше первородство в этом вопросе, ничего у них не вышло: выдающийся кулинар и историк В.Похлёбкин посрамил их, документально доказав приоритет России. Алкогольные напитки и их употребление - также важный элемент культуры многих народов. Повальное же пьянство означает отсутствие не то что национальной культуры, а культуры вообще.

Дедам нашим некогда было пьянствовать – работали ведь не восемь часов в сутки. Но случались и праздники, когда могли себе позволить выпить. Были и выпивохи, но отношение к ним было от нейтрального до осуждающе-ироничного.

В посёлках гнали самогон («кумышку»). Но особой популярностью пользовалась брага. Как и сейчас, впрочем. «Чу-у-десный напиток!» - выпивая стаканчик, говаривал наш богатырь, мастер золотые руки, столяр-краснодеревщик Виктор Прокопьевич Авхимович. Понимал потому что толк! Тем более что лучшую на Малой Белой бражку делала его тёща – бабушка Арина, Дралова Ирина Корниловна – изумительная женщина, солдатская вдова, поднявшая и воспитавшая восьмерых детей. И хоть бессовестное государство сначала вовсе ей ничего не платило, а потом стало выплачивать сущие копейки, бабушка никогда не унывала, любила принять и угостить гостей, чем посылал Бог. А что посылал? Бражку! С душой сделанную, отлично выстоявшуюся, да ещё нескольких сортов. «Мальцы! Попробуйте гэту во – солодкую!» То есть сладкую. После третьей кружечки «солодкой» «мальцы» уходили весёлыми ногами.

Между прочим – да! Водка или самогон – это агрессивные напитки – и по составу, и по последствиям употребления. А брага – другое дело. Это радостный напиток, от которого поднимается настроение, клеится душевный разговор, а от любви к окружающему миру прямо распирает. Много можно было бы еще рассказывать об этом народно-демократическом напитке и случаях, с ним связанных, но опять неправильно поймут.

Да и вообще что-то разболтался, как старый Мазай в сарае. Оно и понятно: всё это родное, а потому любо, мило, приятно. Это – другой мир, к сожалению, уходящий, почти ушедший. Вместе с этим миром ушли дорогие близкие люди – молюсь об их упокоении. Но особенно прошу Бога дать долголетия и здоровья тем немногим, кто жив и добавляет нам радость и душевный комфорт самим фактом присутствия в нашей жизни.